Игорь Кульчицкий - Дневник Эриха Эйке. Часть 1. 1941
В этой связи, весной 1940 года, фюрер опять оказал давление на короля, отказал ему в направлении в Румынию германских военных миссий и передал венграм Северную Трансильванию, дав таким образом железногвардейцам, как последовательным сторонникам расширения жизненного пространства Румынии, новый повод для усиления пропаганды против короля, которого они объявили виновным в потере румынских территорий.
Наш румынский друг, генерал Антонеску, будучи тогда приверженцем «Железной гвардии», явился к королю с требованием назначить его главой правительства Румынии для исправления ситуаци, сложившейся с венграми, и был арестован.
Мы ответили ультиматумом, иначе это назвать нельзя, об освобождении Антонеску из-под стражи, заявив, что в противном случае просьба об учреждении германских военных миссий в Румынии удовлетворена не будет.
В начале сентября 1940 года Антонеску был освобожден и с нашей помощью стал главой румынского государства, а король вынужден был уехать за границу. Все препятствия были устранены, и в октябре 1940 года в Румынию прибыли наши военная, военно-воздушная, военно-морская и военно-экономическая миссии, которые окончательно подчинили румынскую политику, экономику и армию интересам Германии, а также подготовили Румынию к войне против большевиков.
Однако в январе 1941 года железногвардейцы во главе с Хория Сима[26] подняли путч уже против Антонеску. Путч был подавлен силами румынской армии без привлечения немецких войск, хотя мы были к этому готовы.
Не секрет, что «Железная гвардия» по существу являлась организацией, деятельность которой осуществлялась под руководством СС и напрямую – Гиммлера. А Антонеску оценивался фюрером как «свой человек».
Поэтому конфликт между двумя нашими сторонниками был нежелателен, и, сделав ставку на Антонеску, 120 наиболее активных деятелей «Железной гвардии» во главе с Хория Сима были переправлены в Германию.
Разыгранная карта оказалась, таким образом, козырной – мы сохранили удобное для нас правительство Антонеску и, поддержав кадры «Железной гвардии», дали знать генералу, что, в случае, если он попытается выходить за рамки политики Германии и не станет защищать ее интересы, мы всегда сможем поставить на его место у власти железногвардейцев.
Кстати, экономическое соглашение между Германией и Румынией представляло собой фактически подчинение румынской экономики задачам нашего четырехлетнего плана. По этому договору Румыния должна была поставлять нам ежегодно 4 млн. тонн нефтепродуктов, а также большое количество хлеба, фуража и сырьевых припасов.
Вся румынская промышленность была построена в соответствии с нашими требованиями для производства необходимой нам продукции, главным образом, военной. Мы получили право строить автострады и аэродромы на территории Румынии. С нашей стороны обязательства исполнялись поставками оружия, техники, средств связи и обмундирования, поставкой на румынские авиазаводы необходимых материалов и оборудования. Кроме того, мы направили наших специалистов для руководства и контроля румынской промышленности.
Румыния выполняла поставки, но нам требовалось больше продовольствия. Отмобилизованная армия – это затраты. Конечно, с потерей Бессарабии поставки продовольствия снизились, однако обязательства следовало выполнять, и Румынии пришлось компенсировать недостачу из собственных районов. Бессарабия – это была потеря, и прежде всего продовольствия, что ощущалось. Я не готов сейчас сказать, какое его количество вывозилось из Бессарабии ежегодно, но уверен, что этого бы хватило, чтобы обеспечить нужды, например, нашей 11-й армии. Впрочем, объемы продукции всегда можно отследить по архивным записям. Если это интересно…
– Архивы? Архивы – это всегда полезно… Скажите, майор, – Отто потер висок, – а где в городе был архив? Он же должен здесь быть.
– Действительно, он есть. Здесь недалеко. Если вам интересно, я распоряжусь – офицер проводит вас до места.
– Это было бы весьма кстати. Но разве большевики не вывезли архивы?
– Частично. При боях за город в здание были попадания, разрушения значительны, и часть хранилищ завалена. Вы можете убедиться сами. Документы, относящиеся к деятельности большевистских организаций, которые не успели эвакуировать, мы перевезли сюда, в подвал. Все остальное для нас не представляет особого интереса.
– А мы с удовольствием покопались бы в старых бумагах, – улыбнулся мне Отто, – не так ли, штурмбанфюрер?
Я уловил мысль Отто и даже немного расстроился, что она не пришла в голову мне первому. У нас появился шанс, и этим следовало воспользоваться. Чем черт не шутит…
– Майор, мы хотим посмотреть архив, – сказал я, – как быстро можно это организовать?
– Думаю, в течение получаса.
– Отлично. Давайте, еще по рюмочке. Вы интересный рассказчик!
– Я обязан был ввести вас в курс дела, – Цолер улыбнулся, – возможно, я слишком углубился в детали, но в нашем деле мелочей не бывает, не так ли?
– Конечно. Я предлагаю выпить за наш успех!
Все встали, приветственно подняв бокалы. Зазвонил телефон. Майор выпил, поставил рюмку на стол, извинился и снял трубку:
– Цолер у аппарата…
Каша давно закончилась, а чай остыл. Я просто забыл про него. Сергей Николаевич был прав. Дневник был интересен не только описанием подробностей пребывания в Бессарабии и войны глазами этого Эриха, но, самое главное – целью экспедиции. Теперь появились первые детали поиска, и я решил для себя, основываясь на информации дневника, попытаться параллельно с повествованием собрать материалы по Потемкину, его окружению, в частности, по тем людям, которые относились к ближнему кругу князя.
Я даже собрался, было, начать поиск немедленно, но, поняв, что без надлежащей подготовки он будет совершенно бессистемен, отложил это на ближайшие выходные.
Конечно, затраты на перевод существенны, и впереди еще достаточно страниц, но интрига… Меня зацепило, и я стал перебирать, кого бы можно было подключить к переводу, чтобы разделить издержки. Впрочем, довольно быстро я отказался от этой идеи. Неизвестно, что там дальше, но пока лишь я владею полной информацией, и привлечение кого-либо со стороны означало ее распространение, а этого чертовски не хотелось.
На часах уже было начало второго ночи. Пора в койку, завтра разберемся, как быть дальше.
Эпизод 6. То, что мы ищем
Утром – подъем в 7 часов, кроме чашки кофе с молоком – никакая еда не лезет, сигарета по дороге через двор к машине – еду на работу.
Выезд к Боровскому шоссе – привычная пробка. Точечная застройка дает о себе знать. До МКАД добрался минут за 20–25. Весь путь от дома до Подольска занимает примерно 40 минут. Потом – рабочий день с расчетами, телефонными звонками, отгрузками и выездами на рекламации. Рутинно и однообразно, но все же интересно. Человек должен получать удовольствие от работы, и я его получаю. В некотором роде – идеальный вариант.
В рабочей суете я как-то забыл позвонить Сергею Николаевичу и вспомнил об этом только по дороге домой.
– Алло…
– Сергей Николаевич, добрый вечер, это Игорь. Как себя чувствуете?
– Спасибо, не скажу, что хорошо, но лучше. Есть лекарства – даст бог, поправлюсь.
– Желаю, чтобы так и было. Прочитал ваш перевод.
– Что скажете?
– Интригует.
– Вот и меня тоже.
– Если бы не видел собственными глазами фотокопии документов – не поверил бы. Роман просто…
– Ну да. Я пока болею, начал дальше переводить. События развиваются.
– Что там?
– Не буду рассказывать. Заберете – сами прочитаете.
– А когда можно подъехать?
– В этот раз будет, я думаю, быстрее. Сегодня у нас – что?.. Четверг? Давайте, в следующий вторник.
– Хорошо, вторник, так вторник. Во сколько?
– В любое время, только не раньше девяти утра и не позже десяти вечера. Я буду дома – продолжаю лечиться. Сами понимаете – чем старше человек, тем труднее подняться на ноги. Словом, будете выдвигаться – звоните.
– Конечно. Выздоравливайте!
– Спасибо. До встречи!
– До встречи!
Положив телефон на соседнее сиденье, я улыбнулся своим мыслям. Удачно все складывается. И мужик нормальный нашелся, и тема интересная. Одна проблема – денег не напасешься на все это удовольствие. До вторника надо найти ещё 256 долларов…
